Мона Лиза Овердрайв - Страница 28

Ладно, подумала Мона, это неважно. Она больше не выращивает сомов в Кливленде, и никто никогда не вернет ее назад во Флориду.

Она вспомнила спиртовку, зимний утренний холод, старика, нахохлившегося в своем огромном сером пальто. Зимой он утеплял окна вторым слоем пластика. Тогда тепла печурки хватало, чтобы обогреть помещение, потому что стены были обиты листами жесткого пенопласта, а поверх них – древесно-стружечными плитами. Там, где проглядывал пенопласт, его можно было ковырять пальцем. Если старик тебя за этим застукает – разорется. Содержать в тепле рыбу холодной зимой значило только то, что у Моны прибавлялось работы: приходилось накачивать воду на крышу, где стояли солнечные зеркала, отбрасывающие свет в такие прозрачные пластиковые трубки. Отчасти помогали и гниющие по стенкам баков водоросли... Когда идешь ловить сетью рыбу, поднимается пар. Старик обменивал рыбу на всякую еду, на то, что выращивали другие люди, на кофейные зерна; отбросы шли на корм рыбам.

Он не был ее отцом, он повторял это очень часто, когда вообще открывал рот. И все же время от времени она задумывалась: а может быть, он ей все-таки отец? Когда Мона впервые спросила, сколько ей лет, он ответил, что шесть, так что она отсчитывала от этого.

Услышав, как за ее спиной открывается дверь, Мона обернулась. В дверях стоял Прайор с золотой пластинкой ключа в руке. Борода раздвинулась, чтобы показать “улыбку”.

– Познакомься, Мона, – сказал он, переступая порог, – это Джеральд.

Высокий, китаец, серый костюм, волосы с проседью. Джеральд мягко улыбнулся, проскользнул мимо Прайора в комнату и направился прямо к буфетной стойке – что она, черт побери, здесь делает? – напротив изножья кровати. Положил черный чемоданчик и нащелкал на замке код.

– Джеральд – наш друг. Он медик, наш Джеральд. Ему нужно тебя осмотреть.

– Мона, – подал голос сам Джеральд, вынимая что-то из чемоданчика, – сколько тебе лет?

– Шестнадцать, – ответил за нее Прайор.

– Шестнадцать, – повторил Джеральд. Штуковина, которую он держал в руках, походила на черные защитные очки, этакие затемненные линзы со зловещими шишками сенсоров и проводками.

– Значит, чуть-чуть набрасываем? – обернулся он к Прайору. Тот улыбнулся. – Сколько вам не хватает? Десяти лет?

– Ну не совсем, – отозвался Прайор. – Совершенства не требуется.

Джеральд перевел взгляд на Мону.

– Вы его и не получите. – Он зацепил дужки очков за уши и на что-то нажал; под правой линзой загорелся огонек. – Но есть степени приближения.

Луч скользнул к Моне.

– Речь идет всего лишь о косметических процедурах, Джеральд.

– Где Эдди? – спросила Мона, когда врач подошел ближе.

– В баре. Позвать его? – Прайор взялся за телефон, но тут же положил трубку назад, так и не набрав номер.

– Что это? – Она сделала шаг назад.

– Медицинское обследование, – сказал Джеральд. – Больно не будет.

Он загнал ее к окну, лопатки над полотенцем вжались в холодное стекло.

– Кое-кто собирается предложить тебе работу и очень хорошо за нее платить. Им нужна полная уверенность в том, что ты совершенно здорова. – Луч вонзился ей в левый глаз. – Она на каких-то стимуляторах, – сказал он Прайору уже совершенно другим тоном. – Постарайся не моргать, Мона. – Луч переместился на другой глаз. – Что это, Мона? Сколько ты приняла?

– “Магик”. – Она сморщилась от света. Холодные твердые пальцы взяли ее за подбородок, наклоняя голову вправо.

– Сколько?

– Кристалл...

Луч погас. Гладкое лицо китайца оказалось близко, очень близко, защитные очки утыканы всякими линзами, прорезями, маленькими бляшками из черных стальных петелек.

– Знаешь ли, нет никакой возможности определить, насколько он чист, – пожурил медик.

– Он чистый, совсем чистый, – сказала она и захихикала.

Отпустив ее подбородок, Джеральд улыбнулся.

– Ну это не будет проблемой, – сказал он. – Ты не могла бы открыть рот? Пожалуйста.

– Рот?

– Я хочу посмотреть твои зубы. Мона перевела взгляд на Прайора.

– С этим тебе повезло, – сказал Прайору Джеральд, с помощью все того же лучика заглядывая ей в рот. – Состояние вполне удовлетворительное, и по конфигурации он близок к требуемой модели. Коронки, пломбы.

– Мы знали, что можем на тебя рассчитывать, Джеральд.

Сняв очки, Джеральд с полминуты молча глядел на Прайора. Потом повернулся к черному чемоданчику, чтобы убрать прибор.

– И с глазами тоже удачно. Очень похожи. Только подкрасить.

Теперь из чемоданчика появился пакет; китаец разорвал его и натянул на правую руку светлую хирургическую перчатку.

– Сними полотенце, Мона. Устраивайся поудобнее.

Она посмотрела на Прайора, на Джеральда.

– Вы хотите посмотреть мои бумаги, анализ крови и всякое такое?

– Нет, – сказал Джеральд, – с этим все в порядке.

Она выглянула в окно, надеясь увидеть барана, но тот исчез. И небо теперь казалось гораздо темнее.

Развязав полотенце, она дала ему упасть на пол, потом легла на спину на бежевый темперлон.

Это не многим отличалось от того, за что ей обычно платили, даже заняло меньше времени.

В ванной комнате, с раскрытой на коленях косметичкой, размалывая себе очередной кристалл, Мона решила, что имеет полное право на паршивое настроение.

Сперва Эдди сваливает куда-то без нее, потом является Прайор с этим жутким медиком да еще говорит, что Эдди будет спать в другом номере. Там, во Флориде, ей не помешало бы немного свободы от Эдди, но здесь-то все по-другому. Ей совсем не хотелось оставаться одной, а попросить у Прайора ключ она до смерти боялась. У него-то, черт побери, ключ есть, чтобы он мог в любое время приводить сюда своих кошмарных приятелей. И что это, интересно, за сделка?